Вход в чат(пароль "duh") Экскурсия к дольменам Лекции и музыка в mp3 Музыка.
Мастер-классы по восточному танцу

Выдержки из книги  "Проблемы жизни"

 

 

0 СМЫСЛЕ ЖИЗНИ.

 

Вопрос: Мы живем, но не знаем зачем. Для множества из нас жизнь, кажется, не имеет значения. Можете ли вы сказать нам о значении и цели нашей жизни?

Кришнамурти: Итак, почему вы задаете этот вопрос? Почему вы просите меня сказать вам о смысле жизни, о ее цели? Что мы подразумеваем под жизнью? Имеет ли жизнь смысл, цель? Разве не в самой по себе жизни ее цель и смысл? Почему мы хотим большего? Потому что мы так недовольны жизнью, наша жизнь так пуста, дешева, монотонна, делая одно и то же снова и снова мы хотим чего-то большего, чего- то сверх того, что мы делаем. Поскольку наша повседневная жизнь так пуста, тупа, невыносимо глупа, мы говорим, что жизнь должна иметь более полное значение и вот почему вы задаете этот вопрос. Конечно, человек, который живет богато, видит вещи, как они есть и доволен тем, что имеет, не сбит с толку; ему все ясно, потому он не спрашивает, в чем цель жизни. Для него сама жизнь- это начало и конец. Наша трудность в этом, поскольку наша жизнь пуста. Мы хотим только быть просто деятельность ума, безо всякой реальности; когда цель жизни преследуется глупым, тупым умом, пустым сердцем, эта цель будет также пустой. Поэтому наша цель - как сделать нашу жизнь богатой, не деньгами и всем прочим, а внутренне богатой и это не что-то таинственное. Когда вы говорите, что цель жизни - быть счастливым, цель жизни- найти Бога, конечно, это желание найти Бога - побег от жизни. Ваш Бог - это просто нечто известное. Вы можете направить свой путь только к объекту, который вы знаете; если вы строите лестницу к тому, что вы называете Богом, конечно, это не Бог. Реальность можно понять только живя, я не убегая от нее. Когда вы стремитесь к жизненной цели, вы действительно сбегаете и не понимаете, что такое жизнь. Жизнь - это взаимоотношения, жизнь - это действие во взаимоотношениях; когда я не понимаю взаимоотношений или когда взаимоотношения запутаны, тогда я стремлюсь к более полному смыслу. Почему наши жизни так пусты? Почему мы так одиноки, расстроены? Потому что мы никогда не заглядывали в себя и не понимали себя. Мы никогда не признавались себе, что эта жизнь - это все, что мы знаем, и, что она поэтому должна быть понята целиком и полностью. Мы предпочитаем сбегать от себя, и вот почему мы стремимся к жизненной цели помимо взаимоотношений. Если мы начинаем понимать действие, то есть наши взаимоотношения с людьми, собственностью, верованиями и идеями, тогда мы найдем, что взаимоотношения сами по себе создают себе преграду. Вам не нужно стремиться. Это как стремиться к любви. Можете вы найти любовь, стремясь к ней? Любовь нельзя развивать. Вы найдете ее только во взаимоотношениях, не вне их, и это от того, что у нас нет любви, мы хотим цели жизни. Когда есть любовь, которая и есть вечность, тогда нет поиска Бога, потому что любовь есть Бог.

Из-за того, что наши умы наполнены техническими деталями и суеверными бормотаниями, наши жизни так пусты, и вот почему мы стремимся к цели помимо себя самих. Чтобы найти цель жизни, мы должны идти через себя самих. Сознательно или неосознанно мы избегаем воспринимать вещи, как они есть, и поэтому мы хотим, чтобы Бог открыл нам дверь в запредельное. Этот вопрос о цели жизни ставят только те, кто не любит. Любовь можно найти только в действии, которое есть взаимоотношения.

 

 0 СМЯТЕНИИ УМА.

Вопрос: Я прослушал все ваши беседы и прочел все ваши книга. Я спрашиваю вас: какой может быть цель моей жизни, если, как вы говорите, вся мысль должна прекратиться, все знание быть подавлено, вся память утеряна? Как вы связываете это состояние бытия, каким бы оно по-вашему ни было, с миром, в котором мы живем? Какое отношение имеет такое

бытие к нашему печальному и болезненному существованию?

Кришнамурти: Мы хотим знать, что это за состояние, которое может быть только тогда, когда нет знания, узнающего мы хотим знать, какое отношение это состояние имеет к миру повседневной деятельности. Мы знаем, что наша жизнь сейчас печальна, болезненна, постоянно полна страха, никакого постоянства; мы знаем это очень хорошо. Мы хотим знать, какое отношение это другое состояние имеет к этому - и если мы отбросим знание, станем свободными от наших воспоминаний и т.д. - какова тогда цель существования?

Какова цель существования, каким мы знаем его сейчас? Не теоретически, а действительно? Только лишь выжить, не правда ли? Существовать со всем страданием, печалями и смятением, войнами, разрушениями и т.д. Мы сможем изобретать теории, говорить: «Этого не должно быть, но должно быть что-то другое». Но все это теории, а не факты. То, что мы знаем, - это смятение, боль, страдание, бесконечный антагонизм, если мы вообще осознаем, как они возникают. Цель жизни от момента к моменту, каждый день - разрушать, эксплуатировать друг друга, как личностей, или как коллективных человеческих существ. В нашем одиночестве, страдании мы пытаемся использовать других, сбежать от себя - через развлечения, богов, знания, любую форму верования, отождествление. Вот наша сознательная или подсознательная цель, насколько мы знаем жизнь. Есть ли более глубокая, широкая цель свыше, происходящая не из смятения, стяжательства? Имеет ли это лишенное усилий состояние какое-то отношение к нашей повседневной жизни?

Конечно, это вообще не имеет отношения к нашей жизни. Как оно может иметь? Если мой ум в смятении, в агонии, одинок, как это может быть связано с чем-то, что не исходит от него? Как может правда быть связана с ложью, с иллюзией? Мы не хотим этого признать, потому что наша надежда, смятение заставляют нас верить во что-то большее, более благородное. Это, как мы говорим, связано с нами. В своем отчаянии мы стремимся к истине, надеясь, что в ее открытии наше отчаяние исчезает.

Итак, мы можем видеть, что обеспокоенный ум, охваченный печалью, который осознает свою собственную пустоту, одиночество, никогда не может найти то, что находится за его пределами. То, что за пределами ума, может прийти только, когда причины смятения, страдания разобраны или поняты. Все,о чем я говорил, рассказывал - это, как понять себя, поскольку без самосознания другого нет, другое - это только иллюзия. Если мы можем понять общий процесс себя, от момента к моменту, тогда мы увидим, что в прояснении своего собственного смятения в бытие приходит другое. Тогда переживание того будет иметь отношение к этому. Будучи по ту сторону занавеса, в темноте, как можно испытать свет, свободу? Но когда однажды есть переживание истины, тогда вы можете связать его с миром, в котором вы живете.

Если мы не знали, что такое любовь, а только постоянные споры, страдания, конфликты, как мы можем испытывать любовь?,, которая не исходит от всего этого? Но если однажды мы пережили это, тогда нам не нужно хлопотать о выяснении взаимоотношений. Тогда действуют любовь, разум. Но чтобы пережить это состояние, все знание, накопленные воспоминания, самоотождествляющая деятельность должны прекратиться так, чтобы ум был не способен ни к каким спроецированным ощущениям. Тогда, во время переживания этого, существует действие в этом мире.

Конечно, цель существования - уходить за пределы эгоцентрической деятельности ума, переживать это состояние, которое не измерить умом, и тогда само переживание этого осуществляет внутреннюю революцию. Тогда, если есть любовь, нет социальных проблем. Когда есть любовь, нет никакой проблемы. От того, что мы знаем, как любить, у нас есть социальные проблемы и философские системы, Я говорю, что эти проблемы никогда не могут быть решены никакой системой: ни правой, ни левой, ни средней. Наше смятение, страдание, саморазрушение могут быть разрешены только, когда мы можем переживать это состояние, которое не есть проекция самости.

 

 0 ТРАНСФОРМАЦИИ.

Вопрос: Что вы имеете в виду под трансформацией? Кришнамурти: Очевидно, должна быть радикальная революция. Мировой кризис, наши жизни требуют ее. Наши повседневные несчастные случаи, преследования, беспокойства.проблемы требуют ее. Должна быть фундаментальная, радикальная революция, потому что все вокруг нас развалилось. Хотя и кажется, что есть порядок, но фактически идет медленный распад, разрушение: волна разрушения постоянно поглощает волну жизни.

Итак, должна быть революция, но не революция, основанная на идее. Такая революция - это просто продолжение идеи, а не радикальная трансформация. Революция, основанная на идее, приносит кровопролитие, раскол, хаос. Из хаоса вам не создать порядка; вы не можете, умышленно осуществив хаос, надеяться создать из него порядок. Вы ведь не богом избранные, чтобы создавать порядок из беспорядка. Это ложный способ мышления со стороны тех людей, которые хотят создать больший беспорядок, чтобы осуществить порядок. Так как сейчас у них есть власть, они притворяются, что знают все способы наведения порядка. Видя всю эту катастрофу - постоянное повторение войн, непрекращающийся конфликт между классами, между людьми, ужасное экономическое и социальное неравенство, неравенство возможностей и способностей, пропасть между теми, кто необычайно счастлив, невозмутим и теми, кто - объект ненависти, конфликтов, и страданий - видя все это, должна быть революция, полная трансформация, разве не так?

Является ли эта трансформация, революция чем-то окончательным, или она происходит от момента к моменту? Я знаю, вам бы хотелось, чтобы она была окончательной, потому что намного легче думать в понятиях отдаленного. Мы изменимся окончательно, будем счастливы, окончательно найдем истину; а пока- давайте продолжать. Конечно, такой ум, мыслящий в понятиях будущего, не способен действовать в настоящем; потому он ум не может быть трансформирован?

Трансформация - не в будущем, она никогда не может быть в будущем. Она может быть только сейчас, от момента к моменту. Итак, что мы подразумеваем под трансформацией? Конечно, это очень просто: видеть ложное как ложное и видеть ложь в том, что принималось за истину. Видеть это - и есть трансформация, потому что, когда вы видите что-то очень ясно, как правду, эта правда освобождает. Когда вы видите, что что- то ложно, это ложное отпадает. Когда вы видите, ТОО церемонии - это просто пустые повторения, видите правду этого и не оправдываете это- есть трансформация, разве не так? Уже не существует одной проблемы. Когда вы видите, что классовое разделение ложно, что оно создает конфликт, нищету, разделение между людьми, когда вы видите правду этого, то сама эта правда освобождает. Само восприятие этой правды есть трансформация, разве не так? Поскольку мы окружены таким множеством ложного, восприятие лжи от момента к моменту есть трансформация. Истина не накопляема. Она существует от момента к моменту. То, что накапливается, собирается- это память, а через память вы никогда не найдете истины, поскольку память - производное времени суть прошлого, настоящего и будущего. Время, которое есть длительность, никогда не может найти то, что вечно; вечность - это не длительность. То, что продолжается - не вечность. Сейчас - это не отражение прошлого, не продолжение прошлого через настоящее в будущем.

Ум, который желает будущей трансформации или смотрит на трансформацию как на окончательную цель, никогда не может найти истины, поскольку истина - это то, что должно приходить от момента к моменту, должно раскрываться заново. Не может быть открытия через накопление. Как вы можете открыть новое, если у вас ноша старого? Только с исчезновением этой ноши вы откроете новое. Чтобы открывать новое, вечное в настоящем от момента к моменту нужен необычайно бдительный ум, который не стремится к результату, не занят становлением. Уму, который занят становлением, никогда не познать полного блаженства удовлетворенности: не удовлетворенности ограниченного самодовольства, достигнутого результата, но удовлетворенности, которая приходит, когда ум видит истину и ложь в том, что есть. Восприятие этой истины приходит от момента к моменту; и оно задерживается через вербализацию момента.

Трансформация - это не цель, не результат. Результат подразумевает осадок, причину и эффект. Где есть мотив, обязательно должен быть эффект. Эффект - это просто результат вашего желания быть измененным. Когда вы желаете быть измененным, вы по-прежнему думаете в понятиях становления. Тому, кто занять становлением, никогда не узнать того, что существует. Истина существует от момента к моменту, а счастье, которое продолжается, это не счастье. Счастье- это состояние бытия, в котором нет времени. Это лишенное времени состояние приходит только, когда есть огромная неудовлетворенность, не та, которая нашла путь, через который нет выхода, побега, больше не стремится к осуществлению. Только тогда в этом состоянии высшей неудовлетворенности реальность существует. Эту реальность ни купить, ни продать, ни повторить; ее не ухватить в книгах. Ее нужно находить от момента к моменту, в улыбке, слезе, под опавшим листом, в блуждающих мыслях, полноте любви.

Любовь не отлична от истины. Любовь - это то состояние, в котором процесс мысли, как времени, полностью прекратится. Где есть любовь, есть трансформация. Без любви революция не имеет значения, поскольку тогда революция- это просто разрушение, распад, все более и более нарастающая нищета. Где есть любовь, есть и революция, потому что любовь - это трансформация от момента к моменту.

 

 

ТРИ ДОБРОДЕТЕЛЬНЫХ ЭГОИСТА

Недавно пришли ко мне три добродетельных эгоиста. Первый из них был саньяси - человек, который отказался от мира; второй был востоковед, глубоко верующий в братство; третий - убежденный последователь одной удивительной утопии. Каждый из них энергично действовал по своей линии и смотрел свысока на установки и деятельность других; каждый находил источник силы в своей собственной убежденности. Все они были горячо преданы своей особенной форме верования, и все как-то странно были безжалостны.

Они говорили мне, особенно последователь утопии, о своей готовности отказаться от всего или пожертвовать собой и своими друзьями во имя того, во что они верили. Они казались кроткими и добрыми, особенно человек, преданный братству, но в них было какое-то жестокосердие и та особая нетерпимость, которая свойственна тем, кто чувствует свое превосходство над другими. Они были избранными, толкователями; они знали и были уверены.

Во время беседы саньяси сказал, что готовит себя к следующей жизни. Настоящая жизнь, по его словам, может дать ему очень мало, так как он познал все иллюзии мирской жизни и отказался от мирских путей. Он добавил, что у него есть неизжитые личные слабости и некоторые трудности в сосредоточении, но в своей будущей жизни он осуществит идеал, который поставил перед собой.

Все его интересы и устремления основывались на убеждении, что он должен стать чем-то в своей следующей жизни. Мы говорили довольно подробно, и все время его упор был на завтрашнем дне, на будущем. "Прошлое существует - говорил он, - но всегда в отношении к будущему; настоящее - это только переход к будущему, а сегодняшний день представляет ценность лишь в связи с тем, что будет завтра. Если бы не было завтрашнего дня, для чего же тогда делать усилия? Можно было бы просто вести растительную жизнь или уподобиться жвачному животному".

Жизнь, по его словам, это непрерывное движение от прошлого через миг настоящего к будущему. "Мы должны использовать настоящее, - сказал он, - чтобы стать в будущем мудрыми, сильными, исполненными сострадания. И настоящее, и будущее преходящи, но плоды пожинает завтрашний день". Он настаивал на том, что сегодняшний день - это только переходная ступень, и что мы не должны слишком беспокоиться о нем и как-то особенно принимать его. Мы должны твердо держать перед собой идем завтрашнего дня и делать путь к нему успешным. В общем, настоящее вызывало у него раздражение.

Человек братства был более образован, а его манера говорить была более поэтичной; он искусно выбирал слова, обладая даром убеждения, и был весьма учтив. Он также уготовил для себя божественную нишу в будущем. Он тоже должен был стать чем-то. Идея эта наполняла его сердце, и во имя будущего он собрал учеников. "Смерть, - сказал он, - прекрасная вещь, так как она приближает человека к той божественной нише, которая делает для него возможным жить в этом скорбном и уродливом мире".

Он целиком стоял за то, чтобы изменить и облагородить мир, и ревностно работал во имя братства людей. Он считал, что честолюбие, с сопутствующими ему жестокостью и моральным разложением, неизбежно в мире, где должны делаться дела; поэтому, если бы вы захотели осуществить некоторые организационные мероприятия, вам пришлось бы в какой-то степени испытать оборотную сторону вещей. Работа для блага людей имеет важное значение, так как она помогает человечеству; тот, кто противится ей, должен быть отстранен - не грубо, конечно. Организация, созданная во имя этой работы, имеет величайшее значение, и ей нельзя ставить препоны. "У других свой путь, - сказал он, - но наш путь является основным; всякий, кто мешает делу, тот не наш".

Сторонник утопии представлял странную смесь идеалиста и человека практичного. Библия его была не старая, а новая. Он принимал новое без всяких оговорок. Он знал, к чему придет будущее, так как новая библия предсказывала, каково должно быть это будущее. Его план состоял в том, чтобы сначала произвести хаос, потом заново все организовать и осуществить свою цель до конца. "Настоящее,- сказал он,- извращено, его надо уничтожить, а после его разрушения должно быть построено новое. Настоящее необходимо принести в жертву во имя будущего. Наиболее важное значение имеет будущий человек, а не человек сегодняшнего дня".

"Мы знаем, как создать этого будущего человека, - сказал он, - мы можем сформировать его ум и сердце, но мы должны получить власть, чтобы сделать что-либо полезное. Мы готовы пожертвовать собой и другими, чтобы создать новое государство. Всякого, кто стоит на пути, мы уничтожим, так как средства не имеют существенного значения; цель оправдывает средства".

Ради окончательного мира можно применить любую форму насилия; ради окончательной свободы индивидуума тирания в настоящем неизбежна. "Когда мы будем иметь власть в своих руках,- провозгласил он, - мы применим любые формы принуждения, чтобы создать новый мир без классовых различий, без духовенства. Мы никогда не отойдем от нашего основного тезиса; мы твердо стоим на этом, но наши стратегия и тактика будут меняться в зависимости от меняющихся условий. Мы планируем, организуем и действуем для того, чтобы уничтожить теперешнего человека ради человека будущего".

Саньяси, человек братства и последователь утопии - все они живут ради завтрашнего дня, ради будущего. Они не честолюбивы в обычном смысле, они не домогаются высоких почестей, богатства или признания; но они честолюбивы в более тонком смысле. Утопист отождествил себя с группой людей, которые, по его мнению, получат власть, чтобы пересоздать мир. Человек братства жаждет быть возвеличенным, а саньяси стремится к своей цели. Все они снедаемы собственным становлением, собственными достижениями и расширением своей личности. Они не видят, что это желание отвергает мир, братство и высшее счастье.

Любая форма проявления честолюбия, будет ли она ради группы, ради индивидуального спасения или ради духовного достижения,- это действие, отложенное на будущее; желание есть всегда желание будущего. Желание становления - это бездействие в настоящем. Теперь имеет большее значение, чем завтра. В данном миге заключено все время; понять миг - значит быть свободным от времени. Становление есть продление времени, продление скорби. Становление не содержит бытия. Бытие всегда в настоящем, и бытие есть высочайшая форма преображения. Становление - это всего лишь модифицированная непрерывность, продолжение, а радикальная трансформация существует лишь в настоящем, в бытии.

 

ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ

Почему вы отождествляете себя с другими, с группой, с государством? Почему вы называете себя христианином, индусом, буддистом или почему вы принадлежите к одной из бесчисленных сект? Мы отождествляем себя с той или иной группой, религиозной или политической, в силу традиции или по привычке, или вследствие внезапного побуждения, предрассудков, вследствие подражания или лени. Подобное отождествление ставит предел творческому пониманию; тогда человек становится просто игрушкой в руках руководителя партии, священнослужителя или излюбленного лидера.

Не так давно некто заявил, что он - последователь Кришна- мурти, а вот такой-то принадлежит к другой группе. Говоря это, он совершенно не сознавал смысла такого отождествления. Он отнюдь не был глупым человеком; он был хорошо начитан, образован и все прочее. Он не был сентиментален и не руководствовался эмоциями при решении данного вопроса - напротив, он обладал ясностью и здравым смыслом.

 

 Почему он стал последователем Кришнамурти? Раньше он следовал за другими, принадлежал к другим группам и организациям, и, наконец, он отождествил себя с данным лицом. Из того, что он говорил, было очевидно, что его искания окончены. Он твердо стоял на месте, и это было завершением всего. Он сделал выбор, ничто не могло его поколебать. Теперь он может удобно обосноваться и ревностно следовать всему, что уже было сказано во время бесед и о чем будет сказано в будущем.

Когда мы отождествляем себя с другим, является ли это показателем любви? Помогает ли отождествление исследованию? Разве это не конец и любви и исследованию? Отождествление - это, без сомнения, обладание, притязание на право собственности, но ведь собственность отрицает любовь, не правда ли? Владеть - значит быть уверенным; обладание - это защита, делающая тебя неуязвимым. В отождествлении заключено сопротивление, явное или едва заметное, но разве любовь - особая форма сопротивления с целью самозащиты? Существует ли любовь, если имеется защита?

Любовь уязвима, уступчива, текуча, восприимчива; это высочайшая форма чувствительности, сенситивности, а отождествление ведет к нечувствительности. Отождествление и любовь не могут идти вместе, так как одно из них уничтожает другое. Отождествление, по существу, есть процесс мысли, с помощью которого ум создает для себя защиту и возможность расширения; а становясь чем-то, он должен сопротивляться и защищаться, он должен владеть и отбрасывать. В этом процессе становления ум, или "я", укрепляется и делается более способным; но это не любовь. Отождествление губит свободу; но только в состоянии свободы возможно это высшее проявление чувствительности, сенситивности.

Необходимо ли отождествление для исследования? Не ставит ли сам акт отождествления предел исследованию, раскрытию? Счастье, которое приносит истина, невозможно, если отсутствует опыт исследования, связанного с раскрытием себя. Отождествление препятствует исследованию, раскрытию; это лишь другая форма лени. Отождествление - суррогат переживания, и, следовательно, оно полностью ложно.

Для того чтобы исследовать, всякое отождествление должно прекратиться. При исследовании не должно быть никакого страха. Страх препятствует исследованию. Это страх заставляет прибегать к отождествлению - отождествлению с другим лицом, с группой, с идеологией и т. д. Страх должен оказывать сопротивление или подавлять; но находясь в состоянии самообороны, как можно плыть наудачу в море, не обозначенном на карте? Истина или счастье не могут прийти, если не предпринять путешествия по путям своего "я". Вы не можете уплыть далеко, если вы на якоре. Отождествление - это убежище. Убежище нуждается в защите, а все то, что прибегает к защите, вскоре оказывается разрушенным. Отождествление влечет за собой собственное разрушение. Отсюда постоянная борьба между различными формами отождествления.

 

Чем больше мы боремся за или против отождествления, тем больше мы оказываем сопротивление пониманию. Если осознать весь процесс отождествления, внешнего и внутреннего, если понять, что его внешнее выражение обусловлено внутренними требованиями, то создастся возможность для раскрытия и счастья. Тот, кто себя отождествил, никогда не может познать свободу, но только в ней одной приходит всякая истина.

 

ПУСТОСЛОВИЕ И БЕСПОКОЙСТВО

Как удивительно похожи друг на друга пустословие и беспокойство. И то, и другое - результат неугомонности ума. Неугомонный ум должен иметь постоянно меняющееся многообразие своих выражений и проявлений, он должен быть занятым; ему необходимо иметь все более сильные ощущения и разнообразные интересы. Как раз пустые разговоры и содержат все эти элементы.

Пустословие - подлинная противоположность глубине и серьезности. Говорить о ком-либо другом, в хорошем или дурном тоне, означает бежать от самого себя; бегство же от себя есть причина беспокойства. Бегство от себя по своей природе не имеет покоя. Заниматься делами других - вот что, по-видимому, заботит большинство людей. Это выражается в чтении бесчисленных журналов и газет с их столбцами сплетен, описаний убийств, разводов и прочее.

Насколько нас затрагивает то, что думают о нас другие, настолько же мы озабочены тем, чтобы узнать все о них; а отсюда возникают грубые и тонкие формы снобизма и преклонения перед авторитетом. Так мы становимся все более и более поверхностными, а внутренне - пустыми. Чем больше нас захватывают внешние обстоятельства, тем больше нам требуется ощущений и сильных возбуждающих, а это приводит к тому, что ум никогда не бывает спокойным и способным к глубокому исследованию и открытию.

Пустые разговоры - проявление беспокойного ума. Но одно лишь пребывание в молчании не является показателем спокойного ума. Спокойствие не возникает в результате воздержания или отречения; оно приходит одновременно, с пониманием того, что есть. Для понимания того, что есть, необходимо быстрое осознание, так как то, что есть, не статично.

Если бы у нас не было тревог, многие из нас не чувствовали бы, что они живут; борьба с проблемами - это для большинства из нас показатель, что мы живем. Мы не можем представить себе жизни без проблем; чем больше мы заняты проблемами, тем более живыми мы себя считаем. Постоянное напряжение, связанное с проблемами, которые создала наша мысль, лишь притупляет ум и делает его нечувствительным и усталым.

Почему существует эта постоянная озабоченность по поводу проблем? Помогает ли тревожное состояние разрешению проблемы? Не приходит ли ответ на проблему тогда, когда ум спокоен? Однако для большинства людей спокойный ум - это скорее страшная вещь; они боятся быть спокойными, бог знает, что они могут открыть в себе, а беспокойство - это род профилактики. Ум, который боится открытий, должен всегда обороняться, и его неугомонность - это защита.

Вследствие постоянного напряжения, в силу привычки и влияния различных обстоятельств сознающие слои ума приобрели возбужденный и беспокойный характер. Современные условия жизни способствуют этой поверхностной деятельности и возбуждению ума, что является другой формой самозащиты. Защита - это сопротивление, сопротивление же мешает пониманию.

Беспокойное состояние, подобно пустословию, имеет видимость интенсивности и серьезности. Но если присмотреться более внимательно, можно увидеть, что оно вызывается привлекательностью вещей, а не серьезным к ним отношением. Привлекательность всегда изменчива, а потому и объекты беспокойства и пустых разговоров всегда меняются. Изменение - это просто модифицированная непрерывность, вариант непрерывности. Пустословие и беспокойство могут прийти к концу лишь тогда, когда будет понят неугомонный характер ума. Одно воздержание, контроль или дисциплина принесут не спокойствие, но лишь тупость, делая ум невосприимчивым и ограниченным.

Любопытство - не путь к пониманию. Понимание приходит с познанием себя. Тот, кто страдает, не любопытен; и простое любопытство, с его спекулятивными обертонами, является помехой в самопознании. Спекулятивные, умозрительные рассуждения, как и любопытство, - показатель беспокойного ума; а беспокойный ум, как бы ни был он одарен, губит понимание и счастье.

 

МЫСЛЬ И ЛЮБОВЬ

Мысль, имеющая эмоциональное и чувственное содержание, - не любовь. Мысль неизменно отрицает любовь. Мысль основана на памяти, а любовь - не память. Когда вы думаете о ком-нибудь, кого вы любите, эта мысль - не любовь. Вы можете вспоминать привычки вашего друга, его манеры, личные особенности, вымажете думать о приятных и неприятных случаях в ваших взаимоотношениях с ним, но образы, которые вызваны мыслью, - это не любовь. По своей природе мысль разделяет. Чувство времени и пространства, обособленности и скорби рождается в процессе мысли; и только когда мыслительный процесс прекратился, может появиться любовь. 

Мысль неизбежно питает чувство собственности, то состояние обладания, которое сознательно или подсознательно порождает ревность. Там, где ревность, без сомнения, нет любви; и тем не менее, для большинства людей ревность считается признаком любви. Ревность - результат мысли; это ответ на эмоциональное содержание мысли. Когда чувство обладания или чувство, что тобой обладают. встречает преграду, возникает пустота, и ревность занимает место любви. Именно потому, что мысль играет роль любви, возникают все сложности и печали.

Если бы вы не думали о другом человеке, вы должны были бы сказать, что не любите этого человека. Ну а когда вы думаете о человеке, то это любовь? Если бы вы не думали о друге, которого вы, по вашему мнению, любите, вы пришли бы в ужас, не правда ли? Если бы вы не вспоминали о друге, который умер, вы бы сочли себя неверным, нелюбящим и т. д. Вы рассматривали бы такое состояние как равнодушие, бессердечие, поэтому вы начали бы о нем думать, достали бы его фотокарточки, портреты или создали с помощью воображения его образ. Но если таким способом наполнять сердце продуктами ума, то для любви не останется места. Когда вы находитесь вместе с другом, вы не думаете о нем; только в его отсутствие мысль начинает воссоздавать сцены и переживания, которые уже мертвы. Это оживление прошлого называется любовью. Так что для большинства из нас любовь - это смерть, отрицание жизни; мы живем прошлым, тем, что мертво, потому и сами мы мертвы, хотя и называем это любовью.

Процесс мысли постоянно отрицает любовь. Именно мысль имеет эмоциональные сложности, не любовь. Мысль - величайшая помеха для любви. Мысль создает разделение между тем, что есть, и тем, что Должно быть, и на этом разделении основана и мораль; но ни мораль, ни ее противоположность не знают любви. Структура морали, созданная умом, чтобы совместно осуществлять контроль над общественными отношениями, - не любовь; это процесс отвердевания, подобный схватыванию цемента. Мысль не ведет к любви, мысль не культивирует любовь; ибо любовь не может быть культивируема, как растение в саду. Само желание культивировать любовь есть действие мысли.

Если вы вполне это осознаете, то увидите, какую важную роль в вашей жизни играет мысль. Мысль, очевидно, имеет свое место, но она никакого отношения не имеет к любви. То, что относится к мысли, может быть понято мыслью, но то, что не относится к мысли, не может быть схвачено умом. Вы спросите тогда, что же такое любовь? Любовь - это состояние бытия, в котором нет мысли; но само определение любви есть процесс мысли, и потому оно любовью не является. 

Мы должны понять именно мысль, а не стараться поймать любовь с помощью мысли. Отрицание мысли не влечет за собой любви. Свобода от мысли существует только тогда, когда полностью понято все ее глубокое значение; для этого же необходимы не пустые, полные самомнения и поверхностные утверждения, но истинно глубокое понимание себя. Медитация, а не повторение, осознание, а не определение раскрывает пути мысли. Без постоянного осознания и познания на опыте путей мысли любовь невозможна.

 

УЕДИНЕННОСТЬ И ОБОСОБЛЕННОСТЬ

Солнце зашло; деревья стали темными и приобрели причудливые очертания. Широкая мощная река была тиха и безмолвна. Луна только что показалась над горизонтом; она поднималась между двумя большими деревьями, но еще не давала тени.

Мы подошли к крутому берегу реки и направились по тропе вдоль зеленого поля, засеянного пшеницей. Это был очень древний путь; много тысяч людей прошли по этой тропе, и она была полна преданий и тишины. Она вилась среди полей и манговых рощ, тамариндовых деревьев и покинутых храмов. Встречались сады, из которых доносилось благоухание сладкого горошка. Птицы садились на ночь; в большом пруду появились отражения звезд. Природа не была общительна в этот вечер. Деревья стояли отчужденными, погруженными в свое безмолвие и темноту. Несколько поселян, громко разговаривая друг с другом, проехали мимо на велосипедах, и снова воцарилось глубокое молчание и тот мир, который приходит, когда все пребывает в уединении.

Это уединение - не мятущееся и полное страха одиночество, но уединенность бытия; оно нетленно, богато, полно. Вот это тамариндовое дерево: оно не имеет другого бытия, как быть наедине с собой. Таково и это уединение. Вы пребываете в уединении, подобно пламени, подобно цветку, но совершенно не сознаете его чистоту, его необъятность. Истинное общение возможно лишь тогда, когда существует уединенность. Бытие наедине с самим собой - это не следствие отречения, самоизоляции. Уединение - это очищение от всех побуждений, от всевозможных стремлений желания, от любых результатов. Уединение - не результат деятельности ума. Уединение - вне сферы вашего желания стать уединенным. Такое желание - просто бегство от страдания из-за неспособности к общению.

Одиночество, со своим страхом и болью, - это изоляция, неизбежное проявление "я". Этот процесс изоляции, обособления, обширный или ограниченный, постоянно несет смятение, конфликт и печаль. Обособленность никогда не может создать состояния уединения; одно должно уйти, чтобы дать место другому. Уединенность неделима, а обособленность - это разделение. То, что пребывает в уединении, обладает гибкостью, а потому устойчиво. Только пребывающий в уединении может иметь общение с тем, что не имеет причины, что вне измерения. Для того, кто пребывает в уединении, жизнь вечна; для него смерти не существует. Пребывающий в уединении никогда не перестает быть.

Луна только что показалась над верхушками деревьев; тени стали густыми и темными. Залаяла собака, когда мы проходили через небольшое селение, возвращаясь вдоль реки. Река была спокойна; в ней отражались звезды и огоньки от моста. На высоком берегу стояли дети и смеялись; где-то плакал младенец. Рыбаки чистили и складывали сети. Ночная птица бесшумно пролетела мимо. Кто-то запел песню на другом берегу широкой реки; слова песни звучали ясно и проникновенно. И снова - всеохватывающая уединенность жизни.

 

УЧЕНИК И УЧИТЕЛЬ

"Вы знаете, мне было сказано, что я - ученик такого-то Учителя", - начал он. "Действительно ли это так? Мне хотелось бы знать ваше мнение по этому вопросу. Я принадлежу к известному вам обществу. Его внешние руководители, которые являются представителями внутренних руководителей, или Учителей, сказали мне, что благодаря моей работе для общества я был принят в ученики. Мне было также сказано, что у меня есть шанс в этой жизни получить посвящение первой степени". Он принимал все это очень серьезно, и мы долго беседовали.

Награда в любой форме доставляет величайшее удовлетворение; и особенно это относится к духовному поощрению, когда человек в какой-то мере стал равнодушен к почестям мира. Но и в том случае, когда кто-либо недостаточно преуспевает в этом мире, для него, конечно, весьма заманчиво принадлежать к группе людей, специально отобранных кем-то, кого считают весьма продвинутой духовной сущностью, так как в этом случае человек становится членом группы, работающей во имя великой идеи; и вполне естественно ожидать награды за послушание и жертвы, принесенные ради общего дела. Если это и не будет наградой в обычном смысле слова, то будет признанием духовного продвижения; или, как бывает в хорошо поставленной организации, эффективная работа особо отмечается с целью стимулировать ее исполнителя на еще большие дела. 

В мире, где успеху поклоняются, такого рода самопродвижение встречает понимание и поощрение. Но если кто-то другой говорит вам, что вы - ученик Учителя, или вы сами так думаете, то это, несомненно, ведет ко многим отталкивающим формам эксплуатации. К несчастью, и эксплуатирующий, и эксплуатируемый в своих взаимоотношениях чувствуют себя на высоком уровне. Расширенное самоудовлетворение, которое при этом появляется, обычно рассматривается как духовное достижение. Оно становится особенно уродливым и отталкивающим, когда появляются посредники между учеником и Учителем или когда Учитель пребывает в другой стране или в каком-то отношении недосягаем, и вы не находитесь в непосредственном физическом соприкосновении с ним. Недосягаемость и отсутствие прямого контакта раскрывает двери для самообмана и для величественных, но ребяческих иллюзий. Эти иллюзии эксплуатируются ловкими дельцами, теми, кто стремится к славе и власти.

Награда и наказание существуют только тогда, когда нет смирения. Смирение не является конечным результатом духовных упражнений и отречений. Смирение - не достижение, не добродетель, которую будто бы надо культивировать. Добродетель, которую культивируют,- это уже не добродетель, а просто другая форма достижения, рекорд, который нужно установить. Культивируемая добродетель является не отрицанием личности, но негативным ее утверждением.

Смирение не знает разделения на высшее и низшее, на Учителя и ученика; пока существует деление на Учителя и ученика, пока существует различие между реальностью и вами, до тех пор понимание невозможно. В понимании истины нет ни Учителя, ни ученика, ни продвинутого, ни стоящего внизу. Истина - это понимание того, что есть в данный момент, от мгновения к мгновению, без груза или остатка от того мгновения, которое прошло.

Награда и наказание лишь усиливают "я", которое не признает смирения. Смирение - в настоящем, а не в будущем. Вы не можете стать смиренным. Само становление является продолжением чувства собственной значимости, которое таится в практике добродетели. Как сильна наша воля к успеху, к достижению! Но разве успех и смирение могут идти вместе? И все же именно к этому стремятся "духовные" эксплуатирующий и эксплуатируемый, и именно тут заключены конфликт и страдание.

"Не хотите ли вы сказать, что Учителя не существует, и что мое ученичество - лишь иллюзия, воображаемая игра?"- спросил он.

- Существует Учитель или нет - не так важно. Это важно для того, кто использует Учителя в своих интересах, для тайных школ и обществ. Но для человека, ищущего истину, которая несет высшее счастье, без сомнения, этот вопрос совсем не относится к делу. Богач или кули имеют такое же значение, как Учитель и ученик. Существуют ли Учителя или нет, имеются ли различия у посвященных, учеников и т. п. - все это не существенно; а что важно, так это понять самого себя. Без понимания себя та мысль, которую вы продумываете, не имеет основы. Без элементарного понимания себя как можете вы узнать, что является истинным? Без понимания себя неизбежна иллюзия. Получается совсем по- детски, когда вам говорят, а вы соглашаетесь, что вы есть то или это. Остерегайтесь человека, который обещает вам награду в этой жизни или в следующей.

 

БОГАТЫЕ И БЕДНЫЕ

Было жарко и влажно; шум большого города наполнял воздух. С моря дул теплый ветер, а с ним доносился запах смолы и нефти. Когда солнце, уже совсем красное, садилось в дальние воды, было по-прежнему жарко. Большая группа людей, которая наполняла комнату, вскоре ушла, и мы вышли на улицу.

Попугаи, напоминающие ярко-зеленые вспышки света, возвращались домой на ночь. Рано утром они улетали на север, где были фруктовые сады, зеленые паяя и широкие просторы, а вечером прилетали обратно, чтобы провести ночь на деревьях города. Их полет никогда не был спокойным; напротив, он всегда был стихийным, шумным, сверкающим. Они никогда не летели прямо, как другие птицы, но меняли направление то вправо, то влево, или неожиданно залетали на какое-нибудь дерево. Это были самые беспокойные птицы во время полета; но как они были красивы со своими красными клювами и золотисто-зеленым оперением; настоящая феерия света. Грифы, тяжелые и уродливые, совершали круги и усаживались на ночь на вершинах пальмовых деревьев.

Прошел человек, который играл на флейте; это был слуга. Он поднимался в гору, продолжая играть, и мы пошли за ним. Через некоторое время он свернул на одну из боковых улиц, не переставая играть. Было странно слышать игру на флейте в шумном городе, но ее звуки проникали глубоко в сердце. Это было прекрасно; некоторое время мы продолжали следовать за флейтистом, пересекли несколько переулков и подошли к более широкой и лучше освещенной улице. Поодаль, на краю тротуара, сидела группа людей, скрестив ноги; флейтист присоединился к ним. Мы тоже подошли; все сели вокруг, а он продолжал играть. Это были преимущественно шоферы, слуги, ночные сторожа, несколько детей и одна или две собаки. Мимо проходили автомобили; одним из них управлял шофер, в освещенной кабине сидела леди, прекрасно одетая и одинокая. Подъехала другая машина, из нее вышел водитель и сел рядом с нами. Все весело говорили и радовались, смеялись и жестикулировали, но песня флейты не прерывалась ни на минуту, и это было очаровательно. Вскоре мы встали и направились по дороге к морю, проходя мимо ярко освещенных домов богачей. У богатых людей особая атмосфера, свойственная только им. Как бы ни были они культурны, сдержанные старинного рода и хорошо воспитаны, у богатых людей есть непроницаемое и глубоко укоренившееся чувство отчужденности, та особая уверенность и жесткость, которую трудно поколебать. Не они владеют богатством, но богатство владеет ими, а это хуже, чем смерть. Их тщеславие проявляется в филантропии; они думают, что они опекуны своих богатств; они занимаются благотворительностью, делают пожертвования. Они - дельцы, строители, жертвователи. Они строят церкви, храмы, но их бог-это бог их золота. При огромной нищете и деградации надо быть весьма толстокожим, чтобы оставаться богатым. Некоторые из них приходят, чтобы задать вопрос, поспорить, найти реальность. И для богатого, и для бедного чрезвычайно трудно найти реальное. Бедные жаждут богатства и власти, а богатые уже попали в сеть своей собственной деятельности. И тем не менее они верят и чуть ли не дерзают. Они размышляют не только о рынках, но также о запредельном. Они ведут игру и с тем, и с другим, но преуспевают лишь там, где лежит их сердце. Их верования и обряды, их надежды и страхи не имеют никакого отношения к реальному, так как их сердца пусты. Чем богаче показная сторона, тем больше внутренняя бедность.

Отказаться от богатства, комфорта и положения сравнительно легко. Но для того, чтобы прекратилась жажда быть, становиться, требуется большая разумность и понимание. Власть, которую дает богатство, является помехой для понимания реальности, как и власть таланта и способностей. Эта особая форма самоуверенности является, очевидно, проявлением личности; и хотя это трудно сделать, от такого рода самоуверенности и власти можно отказаться. Но что является гораздо более тонким и скрытым, так это власть и стремление, которые лежат в жажде становления. Экспансия "я" в любой форме, исходит ли она от богатства или от добродетели , - это процесс конфликта, ведущий к антагонизму и смятению. Ум, обремененный становлением, никогда не может быть спокойным, так как спокойствие - не результат практики или времени. Спокойствие ума - это состояние понимания. Процесс же становления отрицает это понимание. Становление создает чувство времени, которое, на самом деле, откладывает понимание на будущее. "Я буду" - это иллюзия, рожденная сознанием собственной значимости. Море было неспокойно, как и город, но в его волнении были глубина и значительность. Вечерняя звезда показалась над горизонтом. Мы возвращались по улице, переполненной автобусами, автомобилями и людьми. На тротуаре лежал обнаженный человек, совершенно обессиленный от недоедания; очень трудно было привести его в сознание. Вблизи были видны зеленые лужайки и яркие цветы городского сада.

 

ОБРЯДЫ И ОБРАЩЕНИЕ

Окруженная широкой оградой, среди густых деревьев, стояла церковь. В нее входили люди, темнокожие и белые. Внутри церкви было больше света, чем в европейских храмах, но устройство было такое же. Шло богослужение, и в этом была красота. Когда служба окончилась, очень немногие из темнокожих заговорили с белыми, или наоборот, и мы все разошлись, каждый своим путем.

На другом континенте был храм, там звучали песнопения на санскрите, совершалась пуджа, индусский обряд. Молящиеся принадлежали к иной культурной традиции. Тональность санскритских слов очень проникновенна и мощна; она имеет удивительную силу и глубину.

Вас можно обратить из одной веры в другую, из одной догмы в другую, но вас нельзя обратить к пониманию реального. Вера - не реальное. Вы можете изменить свой ум, свои убеждения, но истина или Бог - не убеждение, это переживание, не основанное на каком-либо веровании или догме или на каком-то прежнем опыте. Если у вас есть опыт, рожденный верой, то ваш опыт - обусловленный отклик этой веры. Если вы имеете какое-то переживание, возникшее неожиданно, спонтанно, и создаете на его основе следующее переживание, то это просто продление памяти, которое соответствует контакту с настоящим. Память всегда мертва, она оживает лишь при соприкосновении с живым настоящим.

Обращение - это переход от одной веры или догмы к другой, от одних обрядов к другим, доставляющим большее удовлетворение; но это не открывает двери к реальному. Напротив, чувство удовлетворения является препятствием для реального. И тем не менее именно к этому стремятся организованные религии и религиозные группы: обратить вас к более или менее разумной догме, суеверию или надежде. Они предлагают вам лучшую клетку. Она может оказаться удобной или нет, это зависит от ваших личных свойств, но во всех случаях это тюрьма.

В религии и в политике, на разных культурных уровнях, подобное обращение происходит непрерывно. Организации и их лидеры стремятся удержать людей в рамках идеологической модели, которую они предлагают, все равно, будет ли она религиозного или экономического характера. Это процесс взаимной эксплуатации. Истина - вне всяких образцов, страхов и надежд. Если вы хотите открыть высшее счастье истины, вы должны отойти от всяких обрядов и идеологических образцов.

Ум находит убежище и силу в религиозных и политических образцах, а как раз это и поддерживает жизненную силу организаций. Всегда существуют закоренелые приверженцы и вновь вступающие. Своими вложениями и имуществом они поддерживают жизнь организаций, а могущество и престиж организаций привлекают тех, кто преклоняется перед успехом и житейской мудростью.

Когда ум обнаруживает, что старые формы более не удовлетворяют и не жизнеспособны, он обращается к другим верованиям и догмам, которые в большей степени способны дать утешение и силу. Ум воссоздает и поддерживает себя с помощью чувств и отождествлений, он - продукт своего окружения. Вот почему ум держится за кодексы поведения, образчики мысли и т. п. До тех пор, пока ум является продуктом прошлого, он никогда не может раскрыть истину или предоставить истине проявить себя. Придерживаясь организаций, ум отказывается от искания истины.

Несомненно, ритуалы создают для участвующих в них такую атмосферу, в которой они чувствуют себя прекрасно. И коллективные, и индивидуальные обряды создают известный покой для ума, они являют живой контраст с повседневным однообразием жизни. Есть известная доля красоты и стройности в ритуалах, но в основе своей они играют роль стимуляторов; и, подобно всяким стимуляторам, вскоре притупляют ум и сердце. Ритуалы входят в привычку; они становятся необходимостью, и без них уже не обойтись. Эта необходимость рассматривается как духовное обновление, как накопление сил для повседневной жизни, как еженедельная или ежедневная медитация и т. д. Но если более тщательно всмотреться в этот процесс, можно увидеть, что ритуалы - это пустое повторение, которое создает прекрасный и весьма респектабельный способ уйти от познания себя. Однако без познания себя действие имеет весьма малое значение.

Повторение песнопений, слов и фраз делает ум сонным, хотя на некоторое время оно и может явиться стимулирующим средством. В этом полусонном состоянии могут встретиться разные переживания, но это лишь проекция личности. Какое бы удовлетворение они ни доставляли, они иллюзорны. Переживание реальности не приходит через повторение слов или практику. Истина - не завершение, не результат, не цель. Ее нельзя призывать, так как она - не предмет ума.

 

ЗНАНИЕ

Мы ожидали поезда, и было поздно. На платформе было грязно и шумно, воздух -едкий. Много людей ждали поезда, как и мы. Плакали дети; мать кормила грудью ребенка. Продавцы выкрикивали названия своих товаров, разносчики предлагали чай и кофе. Это было весьма суетливое и шумное место. Мы ходили взад и вперед по платформе, наблюдая собственные шаги и движение жизни вокруг. Подошел человек и стал говорить на ломаном английском языке. Он сказал, что уже некоторое время наблюдает за нами, что ему хотелось бы сказать нам что-то. С большим чувством он дал обещание вести в дальнейшем чистую жизнь и с этого момента никогда больше не курить. Он сказал, что не получил образования, так как был всего лишь мальчиком-рикшей. У него был выразительный взгляд и приятная улыбка.

Вскоре подошел поезд. В вагоне нам представился какой-то человек. Это был известный ученый, который знал много языков и мог свободно приводить цитаты на разных языках. Он был в годах, полон знаний, хорошо обеспечен и честолюбив. Он говорил о медитации, однако создавалось впечатление, что его слова не опираются на собственный опыт. Его богом были книги. Его отношение к жизни носило отпечаток традиции и приспособленчества; он верил в ранний, заблаговременно устроенный брак и в строгий уклад жизни. Он был полон сознания собственной касты или класса и настаивал на различии в интеллектуальных способностях разных каст. Он был как-то пуст, несмотря на свои знания и положение.

Солнце садилось; поезд проходил по чарующей местности. Стада возвращались домой, и пыль искрилась золотом. Над горизонтом нависли огромные темные тучи; были слышны отдаленные раскаты грома. Какую радость несут зеленые поля и как красиво стоит это селение в складках извилистых гор! Спускалась тьма. Большой голубой олень пасся на полях; он даже не поднял головы, когда поезд прогрохотал мимо него.

Знание - это вспышка света между двумя состояниями тьмы; но знание не может подняться или выйти за пределы этой тьмы. Знание обязательно для техники, как уголь для паровой машины; но оно не может войти в область неведомого. Неведомое не может быть поймано в сеть известного. Знание должно отойти, чтобы проявилось неведомое; но как это трудно!

Наше бытие - в прошлом, наша мысль основана на прошлом. Прошлое - это то, что стало известным; ответ со стороны прошлого всегда окутывает настоящее, неизвестное, неведомое. Неизвестное - это не будущее, это - настоящее. Будущее - это лишь прошлое, которое пробивает себе путь через неизвестное, неведомое настоящее. Эту брешь, этот промежуток заполняет перемежающийся свет знания, который покрывает пустоту настоящего; но как раз в этой пустоте таится чудо жизни.

Склонность к знанию подобна всякой другой склонности; она дает возможность избавиться от страха пустоты, одиночества, крушения, страха быть ничем. Свет знания - это тонкий покров, под которым лежит тьма, куда ум не может проникнуть. Ум страшится неведомого, поэтому ищет убежища в знании, в теориях, надеждах, воображении. Но само знание - это препятствие для понимания неведомого. Отбросить знание означает призывать страх; а отрицать ум, который представляет для человека единственное орудие познания, означает стать открытым и для радости, и для скорби. Совсем не так просто отбросить знание. Быть в неведении не означает быть свободным от знания. Неведение - это отсутствие осознания себя; а знание - это такое неведение, когда нет понимания путей "я". Понимание "я" - это свобода от знания.

Свобода от знания может быть только тогда, когда мы поймем процесс собирания и мотивы накопления. Желание накопления - не что иное, как желание быть в безопасности, желание определенности, желание иметь твердую уверенность. Такое желание обрести уверенность через отождествление, через осуждение и оправдание является причиной страха, а страх разрушает всякое общение. Когда существует общение, нет необходимости в накоплении. Накопление равнозначно сопротивлению; знание усиливает это сопротивление. Преклонение перед знанием - одна из форм идолопоклонства, оно не разрешит противоречий и скорби нашей жизни. Покров знания скрывает, но никогда не может освободить нас от постоянно возрастающих внутренних смятений и скорби. Пути ума не ведут к истине и ее счастью. Знать - значит отрицать непознаваемое.


В нашем видео архиве имеется фильм - беседа Д.Кришнамурти "О природе любви"


Хостинг от uCoz